Подготовка к битве: назначение воевод, военный совет

Великий князь приехал в Коломну в субботу на память святого отца Моисея Мурина, там уже были многие воины. Воеводы встретили его на реке Северке, а епископ Герасим с причтами[1] всех церквей встретил его в городских воротах с живоносными крестами и с чудотворными иконами, осенил его крестом и прочел молитву: «Спаси, Боже, люди твоя». На следующий день великий князь велел выехать всем воеводам на Девичье поле в Коломне и всем людям сойтись в воскресенье после заутрени.

И начали трубить в ратные трубы и бить в литавры, шумят шитые знамена в саду Панфиловом, сыновья русские заняли поля коломенские, так что нельзя их и обозреть.

Князь великий выехал с братом своим, увидел множество людей и возрадовался. И назначил воевод для каждого полка; к себе взял белозерских князей, потому что они были храбрецами, а брату дал князей ярославских. В правую руку себя назначил, а в левую брата своего князя Владимира и князя Глеба Друцкого. Передовой полк дал Дмитрию Всеволожу и брату его Владимиру, в коломенском полку Микула Васильевич, во владимирском — воевода Тимофей Волуевич, в костромском — воевода Иван Родионович Квашня, в переяславском — Андрей Серкизов. У князя Владимира воеводы Данило Белеут, Константин Кононович, князь Федор Елецкий и воевода Мещерский; князь Юрий и князь Андрей со своими полками пришли.

Назначив воевод в полки, великий князь велел им перевозиться через реку Оку и приказал, чтобы всякий человек, который пойдет по Рязанской земле, никого не трогал, не повредил хотя бы одному волосу рязанцев. Сам же, взяв благословение у коломенского епископа, переехал через реку Оку. Остановившись там, послал третью стражу и сказал им: «Только своими глазами повидайте татарские полки». А послали Семена Мелика, Игнатья Креня, Фому Тынину, Петра Горского, Карпа Олексина, Петрушу Чирикова и иных многих с ними.

Когда великий князь прибыл на место Березуй 5 сентября на память святого пророка Захария, в тот же день была память и его сродника святого князя Глеба Владимировича, приехали из стражи Петр Горский да Карп Олексин и привели пленного из числа царских вельмож. Этот пленный рассказал великому князю, что царь уже на Кузмине гати, но не спешит, потому что поджидает Ягайла Литовского и Олега Рязанского, а о (русском) войске не знает. По преждеуказанному соглашению с Ягайлом, на третий день Мамай будет на Дону. Князь великий спросил пленного о силе Мамая; тот же сказал: «Неисчетное множество, перечесть нельзя».

Великий князь начал совещаться со своим братом Владимиром Андреевичем и с новонареченными братьями, литовскими князьями: «Здесь ли нам ждать Мамая или итти за Дон?» И сказали ему Ольгердовичи: «Если, господин, хочешь иметь мужественное войско, то вели сегодня перевозиться за Дон, чтобы не было ни одного думающего об отступлении». И великий князь Дмитрий Иванович велел всему войску перевозиться за Дон.

Сообщения передовой стражи Сообщения передовой стражи

Передовая стража сообщает, что татары приближаются, (тогда русские) возрадовались великою радостью, видя свой желанный подвиг, которого желали на Руси много дней. Пришли на то место волки, воя непрестанно все дни, гроза великая. В храбрых же полках сердца укрепляются. Уже воронье необычно слетелось, не умолкают, галки своей речью говорят, орлы многие слетелись к устью Дона и здесь клекчат, ожидая грозного и Богом назначенного дня, в тот день множество падет трупов человечьих и кровь прольется. От такого ужаса, от великой грозы деревья колышатся, как вода морская, трава колеблется.

Вестники же поспешают, царь приближается. В 6 часов дня прибежали 6 человек из передовой стражи, Семен Мелик со своими товарищами, а за ними гнались многие татары, едва их не догнали. Уже увидали татары полки русские и возвратились к царю и сообщили ему, что князья русские построили полки на Дону, Божиим промыслом они сказали царю вчетверо меньше, а многое множество людей (русских). Нечестивый же царь, узнав об этом, был наущен дьяволом на свою погибель, крикнул и сказал: «Велика моя сила; если ее одолею, как возвращусь восвояси?» И велел царь вооружаться своим воинам. А Семен Мелик сообщает великому князю, что царь уже на Гусине броде, одна ночь разделяет, к утру будет на реке Непрядве. «Следует тебе, великому князю, сегодня же построить полки, а то утром опередят нас татары».

Передовая стража сообщает, что татары приближаются, (тогда русские) возрадовались великою радостью, видя свой желанный подвиг, которого желали на Руси много дней. Пришли на то место волки, воя непрестанно все дни, гроза великая. В храбрых же полках сердца укрепляются. Уже воронье необычно слетелось, не умолкают, галки своей речью говорят, орлы многие слетелись к устью Дона и здесь клекчат, ожидая грозного и Богом назначенного дня, в тот день множество падет трупов человечьих и кровь прольется. От такого ужаса, от великой грозы деревья колышатся, как вода морская, трава колеблется.

Вестники же поспешают, царь приближается. В 6 часов дня прибежали 6 человек из передовой стражи, Семен Мелик со своими товарищами, а за ними гнались многие татары, едва их не догнали. Уже увидали татары полки русские и возвратились к царю и сообщили ему, что князья русские построили полки на Дону, Божиим промыслом они сказали царю вчетверо меньше, а многое множество людей (русских). Нечестивый же царь, узнав об этом, был наущен дьяволом на свою погибель, крикнул и сказал: «Велика моя сила; если ее одолею, как возвращусь восвояси?» И велел царь вооружаться своим воинам. А Семен Мелик сообщает великому князю, что царь уже на Гусине броде, одна ночь разделяет, к утру будет на реке Непрядве. «Следует тебе, великому князю, сегодня же построить полки, а то утром опередят нас татары».

Расстановка полков для боя

И начал великий князь с братом своим и с литовскими князьями распределять полки до шестого часа. Некий же воевода, именем Дмитрий Боброк, родом из Волынской земли, приехал с литовскими князьями, во всем был замечательный воевода и полководец. Этот, как надлежало, установил полки, где кому надо было стоять.

Князь же великий взял брата своего князя Владимира и литовских князей, и все князья и воеводы выехали на высокое место и увидели образ Спасителя, изображенным на христианских знаменах, точно какие-то солнечные светильники, испускающие лучи и всюду светящиеся, озаряя все христолюбивое воинство. Шумят знамена шитые, развевеясь тихо, как облака, точно хотят говорить; а у богатырей хоругви, как живые, трепещут, русские доспехи колеблются, как вода во время сильного ветра, шлемы на головах, точно утренняя заря, на ясном солнце светятся. Верхушки шлемов их, как пламя огненное, колеблются, жалостно видеть и слышать такое сборище русских князей и готовность витязей.

Уже настала ночь светоносного праздника рождества святой Богородицы. После долгого и сияющего дня была ночью тишина, и выпала роса. И сказал Дмитрий Волынец великому князю: «Расскажу тебе, князь, о своей примете».

Рекогносцировка князя Дмитрия на Куликовом поле

Уже давно вечерняя заря потухла. И князь Дмитрий Иванович, взяв с собою только своего брата Владимира и литовских князей, выехал на Куликово поле и стал посреди двух войск и повернулся к татарскому войску и слышал великий стук и клич, точно собираются на торг, точно строят, точно трубы гремят, а позади грозно волки воют. По правой стороне вороны каркают, и был великий птичий гомон, вороны играли за рекой, точно горы колебались, гуси и лебеди на реке Непрядве били крыльями возвещая необычную грозу. И сказал Волынец великому князю: «Слышите ли это?» И сказал ему великий князь: «Слышим, брат, великая гроза». И сказал Волынец: «Призываю тебя, князь, обратиться в сторону русского войска». И была великая тишина. Волынец сказал великому князю: «Что слышишь, господин?» Он же отвечал: «Ничего, только видим многие огни и многие зори соединяются». И сказал Волынец: «Запомяни, князь, господин, доброе предвещение, призывай Бога, не теряй веры». Волынец сошел с коня, приник к земле правым ухом и пролежал долгое время, встал и вдруг поник головой. Великий князь Дмитрий Иванович сказал ему: «Что это значит, брат?» Тот не хотел говорить. Великий князь долго принуждал его сказать, и тот сказал: «Одна примета тебе к добру, другая не к пользе. Слышал я, как плачет земля на две стороны: одна сторона, как некая женщина вдовица, а другая, как некая девица, точно свирель, проплакала плачевным голосом. Жду победы над погаными, а много наших погибнет».

Пришел праздник 8 сентября, начало спасения нашего, рождество святой Богородицы, рассвет в пятницу, восход солнца. И была утром великая мгла, начали знамена христианские простираться и многие трубы трубить. Уже у русских князей и воевод и у всех удалых людей кони укротились, звук трубный, каждый под своим знаменем, полки пошли, как кому ведено по приказу.

Когда настал второй час, начали трубить с обеих сторон; татарские трубы, точно онемели, а русские полки утвердились. Еще полк полка не видит, потому что утро очень туманное, земля под полками стонет, грозу возвещает, на восток до моря, а на запад до Дуная, поле перегибается, кровавые реки выступили в тех местах.

Обращение князя к полкам перед боем

Великий князь сел на борзого коня и ездит по полкам, говоря: «Отцы и братья, сражайтесь ради господа, за святые церкви и веру христианскую; ведь эта смерть не смерть, но вечная жизнь; не думайте ни о чем земном, не желайте, братья, земной жизни».

Утвердив русские полки, великий князь пересел с коня на другого, снял с себя царскую одежду и переоделся в другую. Своего же коня дал Михаилу Андреевичу Бренку, которого очень любил, и одежду надел на него, и велел за ним возить знамя, под тем знаменем он и был убит за великого князя.

Начало боя

Войска начали сходиться. Передовой полк ведет Дмитрий Всеволож и брат его Владимир, а с правой руки идет Микула Васильевич с коломенцами и со многими иными. Татары идут по обе стороны, негде им расшириться, татар много, а места для них мало. Безбожный же царь выехал с тремя темниками на высокое место смотреть на человеческое кровопролитие: близко ведь уже сходятся.

И когда настал третий час дня, великий князь сказал: «Видите, братья, гости наши приближаются, водят между собой хоровод, уже они веселые». И сказал: «Братья, русские удальцы, время приблизилось и час пришел». Каждый ударил по своему коню и воскликнул. И сошлись оба войска, крепко бились не только оружием, но и убивали друг друга врукопашную, умирали под конскими копытами, задыхались от великой тесноты, ибо невозможно им было уместиться на Куликове поле, тесное ведь место между Доном и Непрядвою. На том поле сошлись сильные полки вместе, из них выступили кровавые зори от сияния мечей, точно молнии блещут. И был треск ломающихся копий и удары мечей, нельзя было увидеть грозного часа смертного, в единый час, в мгновение ока сколько тысяч погибает созданий божьих.

В четвертом и пятом часу бьются, не ослабевают христиане, когда же настал шестой час, Божьим попущением, за наши грехи, начали татары побеждать; многие вельможи перебиты татарами, удалые витязи, как деревья дубровные, клонятся к земле, под конские копыта, многие сыновья русские погибли. Самого великого князя ранили; он покинул войска и сошел с коня, потому что не мог уже сражаться. Татары подсекли уже многие знамена великого князя.

Когда же настал шестой час, многие венцы опустились на русские полки (т.е. много русских погибло), а татары отовсюду зашли, обступили христиан, потому что уменьшилось христиан, одни только татарские полки.

Князь же Владимир Андреевич не мог вытерпеть татарской победы и сказал Дмитрию Волынцу: «Беда великая, брат, какая польза от нашего стояния, разве не в насмешку будет оно нам, кому придется нам помогать?» И сказал Дмитрий: «Беда, князь, великая, но не пришел наш час: всякий, кто не вовремя начинает, беду себе приносит. Потерпим еще немного до удобного времени и подождем, пока не дадим врагам нашим воздаяния». Тяжко было детям боярским видеть людей из своего полка убиваемыми; они плакали и непрестанно рвались в бой, точно соколы, точно приглашенные на свадьбу пить сладкое вино. Волынец же запрещал им, говоря: «Подождите немного, есть еще с кем вам утешиться». И пришел восьмой час, внезапно потянул южный ветер им в спину. Закричал Волынец громким голосом князю Владимиру: «Час пришел, время приблизилось». И еще сказал: «Братья мои и друзья, дерзайте». И одновременно выехали русские из дубравы, точно выдержанные сокола, ударили на многие стада гусиные, знамены их направлены грозным воеводою.

Татары же, увидев их, закричали: «Увы нам, снова Русь обманула, слабейшие люди с нами сражались, а сильные все сохранились». И обратились татары в бегство и побежали.

Разгром татар. Бегство Мамая

Мамай, увидев свое поражение, сказал своим людям: «Побежим, братья, никакого добра нам не будет, только свои головы унесем». И внезапно побежал с четырьмя людьми. Многие христиане за ним гнались, но не догнали, потому что кони у них утомились, и после погони возвратились. И лежали трупы мертвых по обе стороны реки Непрядвы, где нельзя было пройти русским полкам[2].

Уроки Мамаева побоища

Значение Куликовской битвы состояло в том, что народ, привыкший дрожать при одном слове «татарин», собрался, наконец, с духом, и нашел в себе мужество бросить открытый вызов врагу. Это была бесспорная победа духа русского народа, послужившая началом его возрождения[3]. На Куликовом поле оборона христианства слилась с национальным делом Руси и политическим делом Москвы[4]. Битва эта произвела решительный перелом в отношениях Руси к ее диким завоевателям. Со времени Батыева погрома Русь впервые почувствовала свою силу, ободрилась и поняла, что окончательное свержение ига недалеко. Русский народ наглядно убедился в том, что его главная сила должна заключаться в соединении его разрозненных частей, и неудержимо потянулся к собирательнице Русской земли и победительнице татар, то есть к Москве. А великие князья московские, в лице Димитрия Ивановича, покрылись таким ореолом славы, который совершенно затмил областных великих князей, так что всякое соперничество со стороны последних с Москвою сделалось после того невозможным. На Москву устремились взоры со всех концов Русской земли; от Москвы народ стал ожидать защиты против всех своих сильных врагов. Татары в свою очередь также почувствовали, что после Куликовской битвы они уже не страшны русским, что Москва сделалась очень сильна; а потому ханы если и прибегают к оружию, то стараются более действовать внезапными набегами, нежели открытою войною, для того чтобы получать дани с русских князей, и притом далеко не прежние дани, а гораздо уменьшенные. Оставалась, так сказать, одна тень татарского ига. Спустя ровно сто лет правнук Димитрия Донского Иван III уничтожил и самую тень. А внук Ивана III Иван Грозный покорил три татарские царства: Казанское, Астраханское и Сибирское. Из властителей татары сделались подвластными Руси. Начало такому обороту положено было на Куликовом поле.

Заслуги Дмитрия Ивановича высоко ценились уже его современниками. Это хорошо видно из дошедшего до нас сказания о его подвигах. В нем особенно отмечаются такие черты его характера, как благородство, целомудрие, умение владеть собой и уважение к православным храмам. Летописи дают нам такой портрет Дмитрия Донского: «Сам крепок зело и мужественен, и телом велик и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяжек собою зело, брадою же и власы черен, взором же дивен зело», а «отечество свое, державу свою, мужеством своим крепко держаше… а умом совершен муж был; во бранях же храбр воин и врагом всем страшен являшеся...»

 Благодарные наследники всегда помнили подвиг великого защитника Отечества — князя Дмитрия Донского. На Красном холме Куликова поля в месте бывшей ставки Мамая как символ победы с 1850 года стоит памятник Дмитрию Донскому. Устремленная ввысь, к небу величественная 28-метровая чугунная колонна увенчана золотой главой с крестом. В нижнем ярусе монумента, украшенном воинскими доспехами, есть надпись «Победителю татар великому князю Дмитрию Ивановичу Донскому признательное потомство». Чтит память благоверного князя и Русская Православная Церковь. Ежегодно 19 мая во всех православных храмах в честь великого московского князя раздаются торжественные песнопения, где есть такие слова:

«Подвиги твоими, святе Димитрие, страну нашу Бог охрани, давый тебе силу непобедимую. И ныне, предстателю крепкий, соблюдай молитвами святыми град твой Москву невредим от всех навет вражиих».

[1] Причт — штат священнослужителей (священники и дьяконы) и церковнослужителей (пономари, псаломщики, дьячки, чтецы и т.д.) при православной церкви. Состав зависит от числа прихожан и утверждается архиереем.

[2] Князь Дмитрий Иоаннович был утвержден на великом княжении в 1361 году; ему было суждено сразиться с татарскими полчищами Мамая у реки Непрядвы, на Куликовом поле, и 8 сентября 1380 года Мамай был разбит; победитель — великий князь Дмитрий Иоаннович получил прозвание Донского. Как известно, Дмитрий Иоанович получил благословение на одоление врага от преп. Сергия Радонежского. Пред кончиною (1389 год) любимый народом князь не принял схимы, но народ стал почитать его святым, и в старинных рукописных святцах он прославлен и наименован Царем; погребен в Архангельском соборе.

[3] См.: Святая Русь или Всенародная история великого Российского государства с указанием того, как оно основалось, кто прежде были русские народы и откуда они произошли. М., 1898. С. 80—83; Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории. М., 1997; Алексеев Ю. Благоверный князь Дмитрий Донской // Ориентир. 1999. №12. С. 75 и др.

[4] Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 1990. С. 152.

назад